Теория зависимости и импортозамещение. Ч.1

К 1940-му году ВВП на душу в Аргентине составлял 3894 доллара (в постдепрессивных США в 3 раза больше). Промышленное развитие шло медленно, а упавшие цены на экспортные товары континента - в первую очередь с/х продукцию - лишь придавали дополнительный вес аргументам в пользу ускорения индустриального развития.

Под руководством аргентинского экономиста Рауля Пребиша была разработана доктрина Экономической комиссии ООН по Латинской Америке. В опубликованном ею в 1950 году докладе утверждалось, что произошло снижение цен на экспортировавшееся странами континента сырье относительно цен на импортировавшиеся промышленные товары. Чтобы противостоять этой тенденции, нужно срочно принять меры государственной поддержки, направленные на развитие обрабатывающих производств.

Фундаментом предлагаемой политики была так называемая «теория зависимости». Она приобрела большое политическое влияние, хотя многие ее положения, мягко говоря, дискуссионны. В чем заключается эта теория?

Есть страны развитые, а есть неразвитые. И все они интегрированы в мировую экономику. Неразвитые страны такие, какие есть потому, что они глубоко интегрированы в мировой рынок. Почему так? Ну дело в том, что в неразвитых странах плохо с промышленным сектором, поэтому они обеспечивают остальной мир природными ресурсами, дешёвой рабочей силой и рынками сбыта. Этим пользуются развитые страны, вгоняя неразвитые в зависимость. Без неразвитых они не могли бы поддерживать столь высокий уровень жизни своего населения.

И тут есть проблемы. Причем их достаточно. Конечно, если мы выберем удобные для себя факты, такие как история производства пальмового масла и какао-бобов, то увидим, что эмпирика вроде как согласуется с «теорией зависимости». Действительно, начиная с середины 19 века происходило снижение цен на эти товары относительно хлопчатобумажных тканей. Вроде как да, ограбляют, получаются. Цены на сырье низкие, возможностей для развития нет. Следуя такой логике, высокие цены на экспортируемые товары, напротив, должны стать импульсом для развития. И вот тут уже все как-то не очень. Так, в Индии в 19 столетии из-за блокады Южных штатов во время гражданской войны произошло повышение цены хлопка-сырца относительно цены хлопчатобумажных тканей. Но индустриализации в Индии мы не увидели. Мы увидели деиндустриализацию страны. Впрочем, история России так же знает пример высоких цен на сырье, когда особо развития не наблюдалось (привет, товарищи генсеки).

Следствием теории зависимости стали и соответствующие реформы, которые, как это часто бывает имели и положительные (меньше), и отрицательные стороны (больше).

Всеобщий характер приобрело образование, что однозначный плюс с точки зрения экономического развития. Для финансирования роста были созданы банки развития, в то время как иностранные инвестиции превратились в средство финансирования промышленности и внедрения передовых технологий. Для поддержки усилий, направленных на создание широкого круга современных отраслей, использовались внешние таможенные тарифы и государственный контроль.

В итоге в Аргентине резко возросли объем выпуска продукции обрабатывающей промышленности и уровень урбанизации. В период с 50-х по 80е годы доходы в расчете на душу населения увеличились более чем в 2 раза. Но! Одновременно возросла и внешняя задолженность.

В 70-е годы экономику США трясла высокая инфляция. В итоге неизбежной стала политика высоких ставок, которую стал проводить Пол Волкер.

Повышение процентных ставок в начале 80-х привело к тому, что во многих латиноамериканских странах возникли проблемы с обслуживанием долгов. Западные банки в итоге потребовали досрочного возвращения кредитов. Латинская Америка впала в рецессию. Легко, конечно, здесь взять и все списать на долги и необходимость привлечения иностранного капитала для индустриализации, обвинить во всем развитый мир и капитализм.

Но все не так просто.

Продолжение следует…

#аргентина

Теория зависимости и импортозамещение. Ч.2

(начало)

Режим свободного перемещения капитала действительно может создавать серьезные дисбалансы для развивающихся стран. Если внутри страны не достигнут необходимый порог развития финансовой и банковской инфраструктуры, свободное движение капитала может провоцировать серьезные финансовые риски. Потоки капитала на развивающихся рынках крайне нестабильны: они растут при низких ставках в США и резко останавливаются при ужесточении монетарных условий.

Приток капитала приводит к укреплению национальной валюты, из-за чего компании и домохозяйства привлекают чрезмерный объем кредитов, а «остановки» притока капитала ослабляют курс, подрывают экономический рост и приводят к росту долга до неустойчивого уровня. Но эти процессы вполне естественны для экономики.

Приписав злой умысел мировому капиталу, мы снимаем ответственность с национального правительства, которое пытается находить легкие пути, а не делать ставку на институциональное развитие экономики. Красноречивый пример здесь - Аргентина.

Неудача индустриализации, поощряемой внешними тарифами, отражала в том числе и более глубинные факторы, такие как эволюция технологий. Разрыв в уровнях заработной платы между богатыми и бедными странами увеличился настолько, что новые и в высшей степени капиталоемкие технологии 50-х соответствовали условиям «бедняков» еще меньше, чем технологии столетней давности.

Новые технологии середины XX столетия предполагали не только высокие соотношения капитала и труда, но и крупные масштабы производства. И это ключевой момент. Во многих случаях новые заводы должны были производить слишком много продукции, по сравнению с рынками бедных стран.

Приведу свой любимый пример автомобильной отрасли. Многие латиноамериканские страны пытались организовать производство автомобилей, но их рынки были слишком маленькими, что отрицательно сказывалось на эффективности операций.

В 60-х минимальный эффективный размер автосборочных заводов составлял 200 тысяч автомобилей в год. Минимально эффективный - это такой размер предприятия, который необходим, чтобы оно было конкурентно.

Показатели минимально-эффективного размера для производств по выпуску двигателей и трансмиссий приближались к 1 млн единиц продукции в год, в то время как жизненный цикл листоштамповочных прессов составлял 4 млн единиц. Только семь компаний в мире на тот момент выпускали суммарно более 1 млн автомобилей в год, а принадлежавшие им заводы по производству двигателей, трансмиссий и сборке конечной продукции соответствовали требования времени. Меньшие по размерам фирмы были вынуждены нести бремя существенно более высоких затрат.

Автомобильный рынок Латинской Америки был ограниченным. В 50-х годах в Аргентине ежегодно продавалось около 50 тысяч новых автомобилей. Согласно Автомобильному декрету от 1959 года доля деталей и компонентов местного производства в каждом продававшемся в стране автомобиле должна была составлять не менее 90%. Вплоть до 65 года выпуск автомобилей в Аргентине рос на 24% в год. К этому времени объем производства достиг 195 тысяч единиц, а доля отрасли в национальной экономике 10%. Казалось, что политика импортозамещения позволила добиться огромного успеха.

Но автомобильная промышленность Аргентины была слишком мала для того, чтобы воспользоваться экономией от масштаба. Мало того что общенациональный рынок был небольшим, положение усугублялось еще и тем, что его пытались разделить между собой 13 фирм. Самая крупная фирма выпускала 57 тысяч автомобилей в год. В результате издержки производства автомобиля в Аргентине в 2,5 раза превышали аналогичный показатель США.

Сложившаяся промышленная структура не позволяла Аргентине вступать в международную конкуренцию. К тому же она «тянула вниз» эффективность экономики в целом. Со временем эта история повторилась в металлургии, нефтепромышленности и других отраслях. Политика импортозамещения сыграла важную роль в замедлении темпов роста ВВП в расчете на одного рабочего, что не могло не отразиться на динамике уровня жизни.

Продолжение следует…

#аргентина

Теория зависимости и импортозамещение. Ч.3

(1, 2)

Маленькое уточнение.

Фактически, Аргентина пыталась реализовать Стандартную модель модернизации (СММ). Она предполагает создание а) системы массового образования, б) инвестиционных коммерческих банков, в) связывающей транспортной инфраструктуры и г) протекционистских тарифов. СММ неплохо работала в XIX веке, но потом стало ясно, что она имеет свои ограничения.

Так, проблемы масштабов производства в XIX веке не существовало.

На рубеже 1850-х на типичной хлопкопрядильной фабрике насчитывалось всего около 2 тысяч веретен, а объем выпуска пряжи не превышал 50 тонн. При этом США ежегодно потребляли около 100 тысяч тонн пряжи. Поэтому страна вмещала приблизительно 2 тысяч хлопкопрядильных фабрик, которые соответствовали минимально эффективному размеру. Похожая ситуация наблюдалась и в других отраслях.

Годовой объем выпуска доменной печи составлял 5 тысяч тонн, а совокупное потребление в США — около 800 тысяч тонн. То есть потребление превышало минимальный размер в 160 раз. На рельсопрокатном предприятии ежегодно выпускалось 15 тысяч тонн рельсов, в то время как в США ежегодно требовалось 400 тысяч тонн этой продукции. В 27 раз больше!

При таких вводных, в XIX веке высокие внешние тарифы в США и европейских странах вели к повышению цен, которые назначались для потребителей продукции, но их экономикам не приходилось нести бремя неэффективных промышленных структур.


Это была фундаментальная причина, почему торговые ограничения по крайней мере не приводили к существенным проблемам в Северной Америке. И почему в целом СММ работала. И это причина «поломки» СММ в Южной Америке.

Короче, дело не в ограблении или какой-то намеренной политике со стороны развитых стран. Дело в требованиях времени. В первую очередь технологических. Но и это еще не все. Вторая важная компонента - это стимулы к внедрению капиталоёмких производств. А здесь уже точно никакими внешними факторами ситуацию не объяснишь.

Продолжение следует…

#аргентина