Ну и напоследок.

Окей, вы считаете, что банки должны быть освобождены от надзора, а рыночек порешает. Но тогда вы должны быть согласны, как с тем, что никакой помощи им оказывать не должны принципиально, так и с тем, что неправовую, а проще говоря мошенническую деятельность банков нужно наказывать. Прогорел? Сказал одно, а делал другое? Добро пожаловать в суд. Только так суды при анкапе будут иметь хоть какой-то смысл.

Ну и еще. Для меня вторая часть расследования Каца не была интересна. Да, сотрудничать с Железняком и Леонтьевым - зашквар сам по себе. Да, не сразу можно было понять, кто именно перед тобой. Но как только появляются веские обвинения, ты в праве сделать простую вещь, а именно: заявить, что ты приостанавляешь сотрудничество с указанными лицами до полного выяснения обстоятельств. Но реакция и ответ ФБК - принципиально иные. И это очень странно, когда ты выпускаешь серию фильмов с громким названием "Предатели", где не готов щадить вообще никого, докапываясь до всего, до чего только можно докапаться (а времена были намного сложнее, чем как нулевые, так и десятые). Получается очень странно, мол, да, не этично и не нормально, да и вообще такая версия "приватизации прибылей и национализации убытков" (это почти буквально цитата), но чего вы пристали, обещали ответ, вот вам образцово-показательный ответ. БЕЗ УВИЛИВАНИЙ И ЗАМАЛЧИВАНИЙ (привет замазанному скрину с инвестпортфелем Вандерворкс).

Стыдно, честно говоря. И обидно. Зато Каца прополоскали. Очень хотелось бы, чтобы защитники ФБК в этом кейсе немного открыли глаза и задумались, действительтно ли их защита связана с кейсом Пробизнесбанка, а не с тем, что вопрос был поднят Кацем, к которому у ФБК и многих его сторонников личная неприязнь. Надо уметь отделять мух от котлет. Так, не то что прекрасную Россию будущего, нормальную не построить.

В 15:00 буду на Живом гвозде в программе "Персонально ваш".

Будем обсуждать следующие темы:

1. Торгово-финансовые отношениях России и Грузии сегодня.

2. Повышение ключевой ставки:

—Предприятия жалуются на ограничение роста производства из-за дорогих кредитов;
—Россия заняла 8 место в списке стран с самой высокой ключевой ставкой в мире.

2. Внутренняя система расчетов между странами БРИКС:

—Почему России не удалось уговорить партнеров по БРИКС создать независимую от доллара финансовую систему?
—Есть ли издержки для разных государств от нынешней системы международных расчетов в долларах США?
—Какая может быть альтернатива?

3. The Washington Post со ссылкой на опрошенных экономистов: у России хватит денег продолжать военные действия в течение нескольких лет.

4. Дефицит кадров и инфляция.

Должно быть интересно. Подключайтесь!

https://www.youtube.com/watch?v=u0rGOOEEMs8

Экспрессия Тинькова сочетается с гигабазой.

Прав (почти) во всем. Лучшее поздравление Эльвире Набиуллиной на День рождения.

Почему санкции (не) работают?

Вопрос о санкциях спустя почти 3 года с февраля 2022 года по-прежнему актуален. Кажется, что российская экономика сумела адаптироваться, но при этом вводятся все новые и новые пакеты санкций, которые существенно повышают разного рода издержки. Логистические, транзакционные, валютные. Ну и так далее.

Но для чего вообще вводят санкции? И насколько такие методы “наказания” эффективны? Кому они и как вредят? А что с ответом на санкции? Контрсанкции работают?

В общем, давайте разбираться!

Вообще, мне давно хотелось сделать ролик, который был бы чем-то вроде общей теории санкций (включая контрсанкции). Поэтому я и решил его сделать.

Приятного просмотра!

https://youtu.be/KwRo-78OqNo
https://youtu.be/KwRo-78OqNo
https://youtu.be/KwRo-78OqNo

Итальянский футбольный клуб Аталанта настолько преисполнился, что решил анонсировать матч с Монцей под песню группы Дюна "Привет с большого бодуна". Ну, или Гасперини забыл выпить таблетки.

А вы говорите, мол, русскую культуру отменяют.

https://t.me/rusfootball_sports/25397

Про заморозку вкладов

В сети ходит много обсуждений касательно возможной заморозки вкладов. Меня тоже об этом спрашивают, поэтому считаю важным написать, почему это полная чушь. Начнем с прошлого.

1. В целом такие обсуждения рождаются из аналогий с 90-ми. Заморозка вкладов - история, произошедшая еще до реформ Гайдара (цикл постов об этом здесь). Само по себе мышление такими аналогиями вряд ли осмысленно. Мол, раз уж будет заморозка, то потом - привет, гиперинфляция, а там и до дефолта недалеко. Но ситуации принципиально разные, экономики разные, качество управленческих компетенций у лиц, ответственных за экономику, чрезвычайно разные. Но да ладно. Почему вообще заморозили вклады в 1991 году?

Цель реформы была не в том, чтобы присвоить средства граждан для пополнения бюджета, а в снижении денежного навеса в экономике. В период 1985-1991 в СССР прогрессировал дефицит товаров. Заработные платы повышали, а цены практически не росли. Деньги было потратить крайне сложно, что приводило к формированию вынужденных сбережений у граждан, относивших кровные в сберкассы. И эти сбережения не были обеспечены товарными запасами. Короче, денежный навес в экономике рос, но повышать цены боялись, в т.ч. из-за событий в Новочеркасске в 1962 году. В итоге нашли гениальное решение, стоившее де-факто потери доверия к госинститутам (острая фаза 90-е, а в целом последствия есть до сих пор). 14 января 1991 года Валентин Павлов, бывший до того министром финансов СССР, становится премьером. За 4 дня до назначения он говорил, мол, никакой денежной реформы не будет. Но вечером 22 января 1991 года, когда банки, сберкассы и многие предприятия уже были закрыты, в эфире программы “Время” объявили о начале реформы. Под предлогом борьбы с фальшивыми купюрами и спекулянтами гражданам рассказали об изъятии из обращения банкнот номиналом в 50 и 100 рублей образца 1961 года. На обмен старых купюр на новые давали три дня - с 23 по 25 января. Обменять можно было только 1 тысячу на человека, снять с вклада не больше 500 рублей в месяц. Там было еще несколько условий, но в целом это означало, что граждане СССР фактически лишились доступа к своим деньгам, а те, что были на руках потеряли ценность. Реформа не удалась, денежный навес не сняли. Товарный дефицит усиливался, устранить его удалось только в течение 1992-94 годов, благодаря либералазации цен и изменению условий торговли. Да и вклады в итоге разморозил Гайдар в феврале 1992 году. Зато доверию е госинститутам был нанесен колоссальный урон.

Давайте суммируем. Во-первых, главная цель - изъять денежный навес, чтобы смягчить проблему дефицита товаров. Во-вторых, по некоторым оценкам дефицит бюджета РСФСР в 1991 году (не СССР, но не суть) составлял 31% ВВП. При этом СССР в 1991 году уже, можно сказать, был банкротом. И заморозка вкладов не решила проблему, российская экономика на протяжении 90-х находилась в перманентном бюджетном кризисе. В-третьих, такое было сравнительно просто организовать. В основном сбережения граждан хранились в сберкассах, что и делало возможным такую заморозку. Сегодня такое организовать технически гораздо сложнее.

2. Теперь к нашим временам.

- Судя по всему дефицит федерального бюджета РФ в 2024 году составит меньше 2% ВВП. Это не кажется какой-то проблемой, учитывая размер госдолга (в 2023 году оценивался в 15% ВВП, что очень мало). Для финансирования такого дефицита бессмысленно прибегать к заморозке вкладов. Во-первых, само значение дефицита не является большим, покрыть его правительство может без проблем. Во-вторых, при таком госдолге можно банально его увеличивать. В-третьих, есть ФНБ. В-четвертых, правительство в условиях рыночной экономики может прибегнуть к инфляции, чтобы увеличить номинальные доходы бюджета. Если увеличить инфляцию, то по крайней мере доходы бюджета с тех налогов, ставки по которым установлены в % увеличатся (к слову, налоги с прибыли и доходов могут просесть, если будет рецессия, но пока о рецессии речь не идет).

- В условиях рыночной экономики проблема дефицита товаров решается при помощи ценового механизма. Цены на дефицитные товары растут, что меняет поток товаров - они бегут туда, где цены, а значит и прибыли, высоки. В итоге со временем дефицит устраняется. Масштабной проблемы дефицита товаров в нынешних условиях попросту нет. Случаются время от времени локальные трудности, но они достаточно быстро решаются. Устранять "денежный навес" с целью решения проблем с дефицитом товаров попросту не требуется, потому что товарного дефицита нет.

- Если сбережения в СССР были вынужденными (ничего толком не купить), то в России они осмысленные. Ставки высокие - несем деньги в банки. Более того, именно в этом заинтересован ЦБ, потому как то, что идет в сбережения, не идет на потребление - спрос падает. Если инфляция спросовая (а она именно такая преимущественно), то при снижении спроса она сокращается.

- Заморозка вкладов - это де-факто выстрел себе в ногу. Во-первых, если вклады более недоступны, люди побегут искать другие варианты сбережений. Вырастет спрос на валюту, что не только обвалит рубль и увеличит инфляцию, но и приведет к очень большому оттоку капитала. Вырастет спрос на реальные активы (от недвижимости и автомобилей до разного рода техники и электроники) и товары "на черный день", что увеличит их цены и ускорит инфляцию. Во-вторых, ЦБ лишится одного из каналов управления инфляцией. В-третьих, подорвет доверие к банковской системе, которое методично выстраивалось, порой достаточно агрессивно, с 2013 года. В пределе - люди и предприятия бегут в банки и вытаскивают все, что могут, уходя в кэш. У банков - коллапс ликвидности. Привет, масштабный банковский кризис. Наконец, такие события могут привести даже к политическому кризису, чего точно не хотят в нынешних условиях политические элиты. В общем, издержки здесь крайне высоки, а выгоды чрезвычайно сомнительны. Зачем заморадивать вклады, если проще оплатить дефицит инфляцией? Но и этого не требуется.

- Это банально сложнее технически реализовать в нынешних условиях. В современной России действует около 350 кредитных организаций. Росчерком пера принудить их к заморозке будет крайне сложно. Тем более, что они потеряют в таком случае очень многое.

В общем, заморозка вкладов - это максимально безумная и нелогичная затея, которая к тому же в настоящее время не имеет под собой никакого рационального обоснования. Тут нет никаких толком выгод для политических элит. Даже у войны они есть (и для элит мы их видим). Издержки при этом колоссальны.

Я понимаю, что после того, как сломанные часы в феврале 2022 года показали правильное время, кажется, что к их прогнозам стоит прислушиваться. Но нет, это не так. Их стоит выбросить.

И коротко про заморозку накопительной части пенсии в 2014 году.

Давайте разберемся, что же именно заморозили. Заморозка накопительной части пенсий — это про то, что новые отчисления идут не на индивидуальный счет, как ранее, а на финансирование текущих пенсий в ПФР. Здесь а) изначально отчисления носили характер законодательного требования, б) подобные отчисления производил работодатель, в) агентство не поменяли, просто поменяли закон. Если раньше 16% шло на финансирование солидарной части пенсий, а 6% в накопление, то с 2014 22% всё шло в солидарную часть. При этом накопления, сделанные до 2014 года, инвестируются и они не изъяты. Короче говоря, если раньше канал по отчислениям расщеплялся на два счета, то теперь все идут на один.

И это плохо. Это сильно ударило по перспективам пенсионной реформы. Сам по себе прецедент мягко говоря не очень. Но это не буквально изъяли, как при Сталине или Павлове (Горбачеве).

Подебатировал в рамках клуба молодых экономистов. Ну как подебатировал. Это скорее был обмен мнениями. Тема моего выступления была такой: "Пора ли еще сильнее ужесточать макропруденциальное регулирование в рознице и вводить этот инструментарий в корпоративном сегменте?". Я выступал с позиций, что да, но только в части корпоративного сегмента, потому как розница уже охлаждается, что в свою очередь в ходе другой темы дебатов подтвердил представитель МТС Банка.

Мои аргументы были такими:

1. Реальная ставка уже высока. Мы можем говорить лишь о том, что она работает в качестве тормоза в отношении контрфакта, когда инфляция двузначная. Постоянное повышение ставки с ростом шага повышения слабо транслируется в снижение инфляции, очевидно, что Банк России стремится нащупать такой уровень ставки, который даст эффект на инфляцию. При этом уже текущее повышение сопряжено с существенными, на мой взгляд, рисками.

2. Первый риск связан с тем, что ключевой драйвер инфляции находится не столько в кредитной плоскости, сколько в бюджетной (хотя, очевидно, что и кредит перегрет, пусть и не так сильно, как перегрета сторона бюджета). При этом ставка бьет в большей степени по рыночному сектору, а не тому, который в большей степени влияет на инфляцию. В результате возникает риск более существенного секторального искажения, потому как недоступность кредита разная для разных агентов в экономике. Аргумент, что в жестких денежно-кредитных условиях выживают более эффективные компании валиден только в случае а) равных условий доступа к ликвидности и б) близких к совершенным рыночных структур. Конечно, такой эффект возможен и в случае только равного доступа ликвидности при наличии "терпимых" искажений в плане рынков. Но у нас и искажения достаточно велики, и доступ к ликвидности сильно неоднороден (смещен в сторону бюджетных или связанных с бюджетом проектов).

3. Уже реализовавшийся риск - это отсутствие потолка по ставке. Проблема здесь в том, что это способствует формированию избыточно пессимистических ожиданий, которые могут увести экономику в рецессию и снизить возможности приалекать средства через альтернативные каналы = мягкой посадки не будет.

4. Третий риск - это риск фискального доминирования и потеря в долгосроке возможности управления инфляцией, если не будет стабилизирована бюджетная политика. Дополнительно, если период высоких реальных ставок будет длительным, это может вызвать рост спроса в силу эффекта богатства (люди и фирмы в длинном периоде получают высокие доходы со своих активов, которые конвертируются в дополнительный спрос, что очень возможно при условии общего роста доходов). Это, с одной стороны, может уравновесить плохие ожидания по выпуску, развернув их, но может и перевесить их. Тогда ЦБ в долгую будет все сложнее справляться с инфляцией на дистанции (правда, часть про эффект богатства я не успел озвучить, у меня было 3 минуты). Если при этом рыночный сектор сожмется, то мы еще и в перспективе отрицательный шок предложения получим, а это дополнительный проинфляционный фактор. Правда, это в перспективе отрицательно может повлиять на занятость, и у нас новый баланс эффектов. Знать наверняка невозможно, все сложно, неопределенность, но риски есть риски.

Следовательно, чтобы купировать эти самые риски требуется более тонкая настройка денежно-кредитной политики, то бишь нужно применять дополнительные и точечные инструменты (от роста нормативов достаточности капитала до секторальных ограничений в плане корпоративного кредитования).

Оппонировала мне Екатерина Власова, заместитель руководителя Аналитического центра АО «ДОМ.РФ». Она в большей степени касалась розничного кредитования и стройки, отмечая, что рост доходов позволяет обслуживать текущие обязательства по рыночным ставкам. Я с этим согласен, но вряд ли это является в общем масштабе важным дезинфляционным фактором. Я как раз не расцениваю макропру здесь в качестве фактора финансовой стабильности (не думаю, что ей что-то реально угрожает). Меня интересует инфляция.

Комментарий от представителя Банка России Елизаветы Даниловой не отличался особо от ответа на мой вопрос о макропру Эльвиры Набиуллиной на последней пресс-конференции. Ключ - основной инструмент, ставка работает, макропру дополняет ключевую ставку, работает для финстабильности.

Ведущий наших "дебатов" Владимир Левченко (базовал в духе Делягина, но, к слову сторонником Глазьева не показался) задал мне вопрос, мол, сознательно ли Банк России идет на то, чтобы душить рыночный сектор, раздувая нерыночный. Я ответил, что так не думаю, потому как цель у ЦБ - это выйти к таргету по инфляции и обеспечить финстабильность, указав на проинфляционное правительство (по сути коротко повторил эти тезисы). Однако, это не означает, что ЦБ не может быть гибче и креативнее в вопросах дезинфляции.

В общем, получилось интересно, спасибо организаторам. Было бы здорово сделать что-то более углубленное и с большим таймингом, потому как сейчас скорее задача в выработке несиандартной денежно-кредитной политики, потому как ситуация, скажем прямо, нестандартная. Сложно проводить дезинфляцию, когда у тебя бюджетная экспансия, рекордно низкая безработица, рост доходов без роста производительности (доминируют экстенсивные способы увеличения выпуска). И пока Россия ведет масштабные военные действия это вряд ли существенно поменяется.

Обещают запись. Ждем.

UPD: А вот и запись.

Поясняю за риски отсутствия потолка по ставке без регистрации и смс.

Кстати, не так давно принял участие в подкасте "План Б" от Т-Ж. Это первый выпуск нового сезона. А посвящен он простому вопросу: сколько денег надо для комфорт­ной жизни? 

Записывались долго, наговорил, как обычно, много. Немного базанул, отметив, мол, лучшее из того, что можно сделать для своего благосостояния - это родиться в богатой стране, а если еще и в богатой семье, то вообще замечательно (на деле, я приводил соображения Милановича о ренте гражданства). Сколько из всего наговоренного в итоге вошло в выпуск, я не знаю. Но должно быть интересно.

Welcome!

Слушать на сайте Т-Ж.
Слушать на разных платформах.

@kpd_investments разбирает результаты этого опроса, где необходимо принять похожее решение. Только там, во-первых, речь идет о 1000 рублей сейчас и 5000 рублей через год, а, во-вторых, в формулировке вопроса нет указания на гарантию получения сумм. Там результат такой: 74% предпочитают 1000 рублей сейчас и только 26% 5000 рублей через год.

С одной стороны, суммы явно маленькие, чтобы существенным образом оказать влияние на межвременной выбор. По идее вместе с их ростом при сохрании той же разницы между суммами выбор будет смещаться в пользу большего дохода в будущем. С другой, выбор валюты, в которой номинирована сумма, может также оказывать воздействие на результат в силу разного уровня доверия к валютам и смещения в плане ожидаемых доходностей (рубль может ослабнуть относительно доллара, что сделает совокупный выигрыш еще больше). С третьей стороны, кажется, что пометка о гарантии получении - важный фрейм в таких опросах. С четвертой, важны сроки получения большей суммы, чем длинее горизонт, тем больше неопределенность. Наконец, опросы здесь не столь показательны. Важно не столько то, что человек говорит, сколько то, что он все-таки делает. Поэтому валидные исследования по идее должны быть связаны с реальным получением выбранных сумм, но при более коротких сроках получения альтернативы. Кроме того важно, когда именно проводится такой опрос или исследование. В условиях возросшей неопределенности выбор будет при прочих равных смещаться в пользу "сейчас".

В целом, сама по себе такая постановка вопроса важна. То, что здесь можно обнаружить - субъективная норма дисконтирования, проще говоря, мера нетерпеливости (чем ниже, тем человек в большей степени выступает кредитором или сберегателем, а не заемщиком). О субъективной норме дисконтирования и ее важности для той же денежно-кредитной политики писал здесь.

В модели с двумя агентами на кредитном рынке, имеющими определенный уровень первоначального богатства (неважно какой и в каких пропорциях распределенный) и определенный поток доходов, при условии равенства реальной ставки процента и отсутствия схемы Понци (то, что ты взял в долг, ты должен вернуть, даже если речь идет о бесконечном горизонте планирования) различия в субъективной норме дисконтирования приводят к тому, что богатство распределяется полностью в пользу более терпиливого агента, а нетерпеливый в пределе весь свой доход будет тратить на обслуживание долга. Причем различие в этой норме может быть очень незначительным. Кажется, это важный результат в плане понимания чисто экономических причин неравенства.

Но такие вот опросы не дают нам возможности что-то выявить. Я понимаю, что в моем канале выборка не является репрезентативной, тем не менее, изменение сумм, валюты и фрейма дают полностью противоположный результат: подавляющее большинство предпочитают гарантированные 500 долларов завтра. Что ж. Ваша декларируемая терпиливость похвальна. Остальным, как говорится, соболезную.

Русские, терпим?

Если без шуток, то здесь приводятся соображения и эмпирика в пользу того, о чем я вскользь писал в посте о субъективной норме дисконтирования.

Давайте поговорим о стагфляции.

Сама по себе стагфляция - это сочетание высокой инфляции и высокой безработицы при более низких темпах роста. В качестве наиболее часто приводимого примера - экономика США в 70-е. Инфляция в период с 73 по 80 год (от первого нефтяного шока до второго и начала политики дезинфляции Пола Волкера) составляла в среднем почти 9%. В предыдущие 7 лет она была около 4%, а до 1965 не превышала 2%. Безработца в этот же период в среднем - порядка 7% (до периода стаглфяции - 3-4,5%, но бывала и 5 и 6%). Темпы роста реального ВВП - 3% (падение средних темпов примерно на 1 п.п. относительно послевоенного роста - 1948 - 1973).

Причины той стагфляции, как обычно, множественные. Надо сказать, что росту экономики США в предшествующее 30-летие способствовал "благотворный цикл", которые, если коротко, состоял в следующем: высокие инвестиции в том числе в инновации рождали быстрый рост производительности, рост производительности приводил к росту заработной платы и прибылей, одновременно обеспечивая низкий уровень безработицы и стабильную инфляцию, а это все обеспечивало дальнейший рост инвестиций (подробнее здесь). Но в конце 60-х этот цикл сломался.

Во-первых, десятилетия низкой безработицы и роста реальной заработной платы создали у рабочих и профсоюзных организаций впечатление, что у работников мало шансов потерять работу. Требования улучшения условий труда и повышения зарплаты усиливались, а норма прибыли начинала снижаться. Если ранее между фирмами и рабочими сформировалось что-то вроде устойчивого компромисса (первые активно делятся выгодами от роста, вторые предъявляют умеренные требования), то к началу 70-х отношения на рынке труда стали больше походить на состязание за кусок пирога. Количество производственных конфликтов активно увеличивалось (вплоть до конца 60-х оно снижалось), выйдя на пик как раз во второй половине 70-х, когда соотношение заработной платы к ценам акций добежало до максимумов. Это подготовило почву для стагфляции.

Во-вторых, если раньше рост зарплат был в значительной степени обсловлен ростом производительности, то в 70-е ситуация стала меняться. По сути рост зарплат компенсировался фирмами при помощи повышения цен. В свою очередь это разгоняло инфляционные ожидания.

В-третьих, правительство на фоне роста зарплат, цен и инфляционных ожиданий стремилось проводить политику, направленную на достижение полной занятости при устойчиво высоком уровне военных расходов. Правда, в 70-е последние в реальном выражении начинали падать.

В-четвертых, в 1973 году произошел первый нефтяной шок (страны ОПЕК ввели эмбарго на поставку нефтяного сырья в развитые страны, но в первую очередь в сторону США). Сильная позиция рабочих привела к тому, что рост цен на импортируемую нефть в первую очередь ударил по работадателям, снизив как потенциал выпуска, так и прибыли. В итоге инвестиции стали сокращаться, как и темпы роста производительности труда.

Послевоенный компромисс рухнул. В стране выросла безработица, средние темпы роста упали (в период с 73 по 80 страна пережила две рецессии), инфляция стала устойчиво высокой.

Тут можно провести аналогию с текущей ситуацией в России. Явный перегрев в экономике, дефицит предложения на рынке труда, внешние шоки. Но в определенном смысле ситуация отличается. И это мне представляется значимым.

Дело в том, что вплоть до начала дезинфляции, когда экономика уже вовсю вошла в стагфляцию, реальные ставки в среднем равнялись 1% (порой уходя в отрицательные значения). Только после начала дезинфляции (1980) и вплоть до 1987 года они стали значимо положительными - в районе 5-6%. Иными словами, все процессы происходили на фоне мягких денежно-кредитных условий. ФРС до Волкера попросту слабо реагировала на инфляционные процессы. Сама же дезянфляция проходила в условиях, когда безработица начала повышаться (на пике в 1983 почти 11%), а экономика значимо охлаждалась (средние темпы упали до 1%, при этом в 1980 и 1982 была рецессия (-0,3% и -1,8% соответственно)).

Вывод здесь такой: ФРС поздно стал реагировать на ситуацию, он действовал уже в условиях бушевавшой стагфляции. Наш случай другой. Банк России по мере роста перегрева экономики ужесточает денежно-кредитные условия, действуя скорее превентивно (пусть и с ужесточением несколько опоздали, ставку надо было поднимать еще в начале 2023 года). Именно поэтому сценарий стагфляции по американскому образцу мне видится маловероятным. По мне так наш трейд-офф (проще говоря выбор) такой: или раскручивание инфляционной спирали при росте выпуска с потенциалом стагфляции (именно об этом говорит Эльвира Набиуллина, и именно это обозначено в ее речи в приводимом в недавнем ролике иноагента Максима Каца фрагменте), или подавление инфляции и стагнация выпуска.

С точки зрения потенциала выпуска здесь есть риски, которые я описывал выше (еще я говорил о них в гостях у Деньги не спят). Но ситуация не кажется однозначной и очевидной. Есть контрэффекты. В любом случае, снизить инфляцию Банку России в условиях сохраняющейся бюджетной мягкости трудно, избежать рецессии проблематично (но возможно, если текущий цикл ужесточения окажется все же успешным, ну, или ЦБ начнет использовать более точечные меры + активизирует нетрадиционные рычаги монетарной политики). Что делать в плане ДКП прямо сейчас - это вопрос трудной дискуссии. Хорошо, что эта дискуссия есть. В частности, завтра в 19:00 в рамках Просветительских дней РЭШ зампред ЦБ Алексей Заботкин, главный экономист группы ВТБ Родион Латыпов и профессор РЭШ Олег Шибанов будут обсуждать этот вопрос.

P.S. Самое потрясающее определение стагфляции, конечно, выдал Чемезов. Внимание. Стагфляция - это когда снижается не только производство, но и потребление. Это гениально, конечно.

P.P.S. Максим Кац в своем недавнем ролике о стагфляции назвал её худшим вариантом кризиса. Это, конечно, не так. Затяжная депрессия, масштабный финансовый кризис или любая другая продолжительная рецессия гораздо разрушительнее для экономики. Как и, например, институциональный кризис при существенном спаде предложения, читай, потенциала выпуска. И все это на фоне гиперинфляции.