Купеческій прожекторрайангослингъ: говоримъ и смотримъ!

Сноска (1).

Больше всего челноков направлялось в соседнюю Польшу, которая успешно проводила рыночные реформы. Рассказывают, что в конце 1980-х годов самым выгодным товаром на варшавском стадионе им. Дзержинского стали… советские пятаки — они давали фору даже кильке в томате, которая приносила почти тысячу процентов прибыли. Вся штука в том, что они (пятаки, а не банки с килькой) идеально заменяли в варшавских таксофонах какой-то жутко дорогой жетон для международных разговоров. Так что знающий народ перед выездом на международный рынок, наменивал в автоматах метро «Белорусская» пару килограммов пятаков. Позже челноки стали осваивать более дальние страны, а в России появились новые деньги. Подарком судьбы для челноков стала 20-рублевая монета: в США она прекрасно заменяла квотер (25 центов) в таксофонах и парковочных счетчиках; в Германии прекрасно прокатывала вместо 2 марок, которые надо было опускать на вокзале, беря тележку. Не мудрено, что 20-рублевики к концу своего обращения почти не встречались (по крайней мере, в Москве). Говорят, что начало этому было положено еще в 1970-е — когда первые наши эмигранты, осваивавшие Брайтон Бич, обнаружили, что за сабвей можно платить советской трехкопеечной монетой вместо токена (жетона). Столкнувшись с излишком неконвертируемой мелочи, местная администрация изменила жетон — в него вделали магнитную вставку. Но просверлить дырку и вогнать в нее железный кружочек — для нашего человека дело нехитрое.

30 мая в 19:00 прочитаю лекцию «Промышленная политика в современном мире: источник роста или коррупционной ренты?».

О чем будет лекция?

29 мая 2024 года была опубликована Декларация Берлинского саммита, который был организован Форумом новой экономики (FNE). Подписантами Декларации выступили не только лидеры мнений, но и те, кто обладает реальным влиянием на формирование экономической политики в разных странах: историк Адама Туз, экономисты Дани Родрик, Бранко Миланович, Оливье Бланшар, нобелевский лауреат Ангус Дитон и многие другие. Не обошлось и без автора экономического бестселлера «Капитал в XXI веке» Тома Пикетти, и без сторонницы государственного предпринимательства Марианы Маццукато. Декларация в явном виде полемизирует с доминировавшими в предыдущие четыре десятилетия предложениями касательно проведения экономического политики (речь о т.н. Вашингтонском консенсусе).

Одним из самых примечательных пунктов Декларации было предложение проведения промышленной политики, которая должна помочь сгладить глобальные эффекты на региональную экономику, поддержать новые отрасли и направить инновации на создание богатства для многих. При этом подчеркивалось, что проводимая промышленная политика должна стать не процессом раздачи разного рода субсидий и преференций, а ориентировать компании на развитие. Иными словами, даже в симпатизирующей промполитике декларации сделана оговорка, которая указывает на наличие риска: вместо источника роста она может стать источником коррупционной ренты.

О таких вполне реальных проблемах в «Богатстве народов» почти 250 лет назад предупреждал еще Адам Смит, но с тех пор прошло много лет. И, возможно, многое поменялось. Или все-таки нет?

Лекция пройдет в Библиотеке по естественным наукам Российской академии наук (г. Москва, Знаменка 11/11 с1).

Купить билет можно здесь: https://mediomodo.ru/bazhenov-msk

Всех буду рад видеть. И обязательно пообщаюсь после лекции.

Приходите, будет интересно!

Зарплаты и экономический рост

Василий справедливо брюзжит на тему бюрократических решений, мол, сократим количество платных мест для юристов и экономистов, и все пойдут на инженеров учиться. Конечно, так оно не работает. Чтобы трудовые ресурсы распределялись в приоритетные секторы, необходимы соответствующие экономические стимулы. Люди будут идти учиться на инженеров и врачей рискованных специализаций тогда, когда отдача от получения образования будет конкурентной (относительно, по крайней мере, доминирующих в России секторов по зарплатам: у нас традиционно - это добыча, нефтепереработка, нефтехимия, банки, финансы, ИТ).

Но на деле, проблема даже шире.

Рынок труда и товарные рынки связаны друг с другом. Конкурентные рынки товаров означают, что фирмы являются ценополучателями (price-takers), то бишь они подвластны рыночным силам - конкуренции со стороны спроса и предложения - и самостоятельно цены не устанавливают, "берут их у рынка". А значит их торговая наценка, в отличие от фирм, работающих на неконкурентных рынках, им не подвластна сверху — они не могут просто так взять и увеличить цены без оглядки на конкурентов и покупателей.

Но это не означает, что у фирм нет маневра "снизу". Если рынки труда неконкурентные со стороны спроса на рабочую силу (у фирм явное преимущество и переговорная сила), вы просто можете снизить заработные платы, расширив свою маржу. Тут возникает ситуация почти по Марксу — фирмы присваивают у рабочих их заработок, пользуясь доминирующим положением. Однако, чтобы этот эффект был устойчивым, требуется именно что соответствующая ситуация на рынке труда.

Если и товарные, и рынки труда конкурентные, экономика развивается. И здесь скрыт один нетривиальный момент. Дело в том, что современные технологии очень дорогие. Для того, чтобы фирмы в развивающихся странах их внедряли и получали отдачу, которая имеет место в развитых экономиках, становясь конкурентоспособными, должны быть соответствующие стимулы: дорогой труд.

Экономический историк Р. Аллен пишет: "почему Перу, Зимбабве, Малави и Индия не заимствуют технологии стран Запада? Неужели они не желают войти в круг богатых государств? Ответ прост —такое заимствование не окупается. Западные технологии XXI в. предполагают использование огромного капитала в расчете на одного рабочего. Эти вложения могут окупиться только в том случае, если инвестиции в машины и оборудование позволяют заместить больший по объему капитал, используемый для оплаты труда, то есть тогда, когда заработная плата, по сравнению с затратами на приобретение основных средств, является более высокой."

Короче говоря, если в вашей развивающейся стране низкая конкуренция и на товарных рынках, и на рынке труда, даже имея доступ к технологиям, вы их не внедряете. Вы ищете простые пути. Тем более, когда у вас есть админресурс.

Вспомните Японию: вряд ли их чудо было бы возможно, если бы отношения между фирмами и работодателями не изменились. Успешные фирмы делились прибылью со своими сотрудниками, что расширяло внутренний спрос. В 50-х основная занятость была в малых фирмах с низким уровнем заработной платы. Но бурное развитие промышленности и активный рост доходов рабочих стали происходить и в малых фирмах, начиная с 60-х. Избыток рабочей силы исчез, как исчезла и двойная экономика - где в бигкорпе платят много, а в малых фирмах мало. Эффект распространился на экономику в целом.

Конечно, это все универсальная проблема, но в условиях, когда доминирующий работодатель - бюджетный сектор (как это, например, имеет место в случае врачей), ситуация обостряется, и спрос на труд диктует условия предложению. И вопрос привлечения кадров здесь может решаться только политически: изменение приоритетов с т.з. госрасходов, оптимизация/приватизация, т.е. существенное реформирование сектора, перестройка тарифной сетки (выбирайте на свой вкус).

В противном случае вас ждет вечный некомплект. А приоритетные сектора так и останутся приоритетными на бумаге. И никакие сокращения платных мест в университетах вам не помогут.

Если вы не понимаете, что такое SAAR, упрощенное объяснение здесь:

https://t.me/furydrops/2754

Несмотря на то, что я немного приболел (проснулся с температурой 37,8 и болью в горле), из дома вышел в эфир РБК Инвестиции, где рассказал о своем видении динамики курса рубля.

https://www.youtube.com/watch?v=Q6NTx7WhuTQ&t

Коротко.

1. Импорт - функция от внутреннего спроса, спрос охлаждается - охлаждается и импорт, спрос на валюту стабилизируется. Охлаждение спроса - следствие жесткой ДКП.

2. Дополнительный эффект - кэрри-трейд (заработок на валютном рынке за счет разницы процентных ставок). Высокие рублевые ставки способствуют повышению спроса на рублевые активы (депозиты + облигации) и снижению притягательности валютных сбережений (дополнительный эффект вполне вносят квазивалютные облигации - это по сути рублевый актив, который номинирован в валюте и привязан к валютному курсу, но все расчеты - в рублях, т.е. такой активно частично компенсирует валютный спрос, хотя и не является спросом на валюту в чистом виде).

3. Экспортеры активно продают валюту, ее предложение достаточно для поддержания стабильного курса (оно выше установленного норматива). Думаю, что продажи такие, какие есть по простой причине: рублевая ликвидность экспортерам нужна (это и налоги, и оплата рублевых издержек), а за постсанкционные месяцы в прошлом году накопился избыток валютной ликвидности. Сейчас нет сложностей с проведением трансакций (можете почитать здесь), но пока валютный рынок фрагментирован, возможны на нем дисфункции (о них я писал тут), которые будут приводить к излишней волатильности + затруднению репатриации валюты экспортерами в Россию. Полагаю, поэтому продажи выше, чем норматив.

Прогнозировать что-то все равно крайне трудно, но на дистанции я не вижу факторов в пользу ослабления рубля до такого уровня, что мы выйдем за диапазон 85-95. Но да, все, как обычно, может поменяться. Но пока вот так.

P.S. В эфире еще был вопрос про инфляционные ожидания (ИО) населения, но там не было возможности нормально и развернуто ответить. Мой поинт простой: важны ИО бизнеса (они снижаются), ИО населения - гораздо в меньшей степени (писал об этом здесь). Дополнительно можно почитать у Д. Полевого и Е. Сусина.

Политфилософский прожекторрайнгослинг feat Васил и Артем Северский: демократия не работает?

Демократия... Система учреждений, позволяющая реализовать выбор народа, или масштабная мистификация, которая на деле лишь создает видимость решения проблемы общежития? Какое общество мы можем назвать демократическим? Что первично: электоральные процессы или институциональный каркас, который подчиняет себе процедуры политических решений и демократического выбора в рамках созданной системы сдержек и противовесов? Должны ли политические организации обладать иммунитетом? А что делать в случае, если они угрожают самой сути системы, даровавшей им иммунитет? Как соотносится демократия и толерантность? Возможны ли нетолерантные партии в демократическом обществе? О чем говорил Карл Поппер, когда описывал парадокс толерантности? Это предпочтительная политика? Или все же именно парадокс, проблема, которую как-то надо решать? И можно ли ее решить абстрактно? А если конкретно, то как далеко мы готовы зайти? И что в этой связи можно сказать об уголовном преследовании Марин Ле Пен, корейских президентах, румынских выборах и признании экстремистской партии "Альтернатива для Германии"?

Будем разбираться вместе с философом Василием Устиненко и политэкономистом Артемом Северским 22 мая в 20:00!

И, конечно, ответим на ваши вопросы!

Стрим на YouTube: https://youtube.com/live/6b-OMeBzHPY
Донаты сюда: https://www.donationalerts.com/r/bajenof