Тоже думаю, что в пт ставку повысят, но не думаю, что сильно (+25-50 б.п.). Впрочем, могут оставить и без изменений. Денежно-кредитные условия и так жёсткие, а признаки охлаждения вроде бы начинают регистрироваться.

Кстати, собираюсь в пятницу на пресс-конференцию. Над своими вопросами ещё думаю. Но может у вас есть интересные идеи?

В комменатриях вижу непонимание разницы между ростом цен в силу разового роста издержек и, собственно, инфляцией.

Вот решил Минфин повысить налоги, состряпал законопроект, его обсудили в комитете по налогам в Госдуме, внесли на первое чтение, приняли, прошли остальные процедуры, проект на подписи у президента и - опа, со следующего года у нас выросла налоговая ставка (допустим, акциз на производство пива). К чему это приведет? Очевидно, к росту налоговых издержек у производителей пива.

Но тут дело такое. Не все издержки можно перенести на потребителя, многое зависит от конкуренции на рынке, многое от эластичности спроса и так далее. Это, впрочем, для нас не так важно, насколько именно издержки перенесутся в цены. На 20, 30, 70 или 100%. Важно здесь то, что такой рост - это разовая акция. Если этот налог отменить, цена может упасть, может не измениться, но такие истории - это не то, чтобы прямо про инфляцию.

Потому что инфляция - это про изменения общего уровня цен. Она может вырасти в моменте из-за роста издержек компаний (впрочем, может и не вырасти, тут вопрос, насколько это издержки специфические), но это будет про всплеск, который достаточно быстро сходит на нет. Цены выросли, но дальнейшее их движение уже с этим фактором не связано. Отмена этого налога, возможно, даст лишь снижение цен в моменте, но дальнейшее движение цен будет обусловлено другим. И скорее всего речь будет идти о балансе спроса и предложения.

Со ставкой процента сложнее. Рост ставки может повысить издержки, особенно у сильно закредитованных компаний, которые при этом или регулярно перекредитовываются по новым ставкам, или у тех, кто берет кредиты с плавающей ставкой. Повысятся ли от этого цены? Сложно сказать, опять же зависит от рынка. И от динамики спроса, что будет с ним - это тоже важно.

Но доведение ставки до нуля, в отличие от того же налога, повлияет не только на издержки компаний (а это, напоминаю, разовый шок), но и разогреет спрос, который будет крайне тяжело в таких условиях сбалансировать с предложением.

Да, безысловно, если экономика сможет в перспективе нарастить потенциал и расти быстрее (это связано именно с повышением производительности), то мы можем говорить о более низкой нейтральной ставке, которая балансирует спрос и предложение. Но в моменте, если убрать такие "издержки", расширение спроса явно перевесит. И инфляция только увеличится.

Инфляция - это сложное явление. И факторов много. Но нужно понимать, какие факторы - разовые, а какие отвечают за долговременное движение цен. "Издержки" - это разовая история. Раскочагаренный спрос, систематически превышающий предложение - это то, что будет провоцировать инфляцию снова и снова. И без охлаждения спроса такую инфляцию не снизить.

Размер налогов, конкуренция, производительность - это скорее об относительных ценах. То есть там, где налоги ниже, конкуренция и производительность выше, цены при прочих равных будут ниже. Но при этом, если при нулевой ставке спрос будет таким, что предложение не справится, инфляции не избежать.

Самое смешное, что серия South Park'а про клизму и сэндвич в 2004 году казалась актуальной сатирой на противостояние Керри и Буша-младшего.

Но позже мы поняли, что это было пророчество.

Завершая день американских выборов, напомню о профессоре университета Коннектикута Петре Турчине, специалисте по популяционной динамике и статистическому анализу, и американском социологе, профессоре Унивеситета Джорджа Мейсона Джеке Голдстоуне. В 2010 году Турчин предрек всплеск политической нестабильности в США к 2020 году. К этому выводу он пришел, основываясь на модели Голдстоуна, которую последний разработал более 30 лет назад. Эта модель позволяет оценить вероятность политического кризиса в стране. Оценка осуществляется на основе ряда показателей, которые демонстрируют баланс власти государства, элит и широких слоев населения. 

Совместная колонка Турчина и Голдстоуна, опубликованная в сентябре 2020 года, так и называлась: «Добро пожаловать в турбулентные 20-е». В колонке исследователи напомнили о своем прогнозе. 3 ноября 2020 года на сайте блога Promarket было опубликовано интервью Голдстоуна, в котором содержались саммари всего того, что было озвучено исследователями ранее. Короче.

Вопреки мнению демократов, Дональд Трамп вовсе не источник политической нестабильности, а скорее следствие многолетнего тренда роста неравенства в США. Если этот тренд не удастся переломить, то поляризация и разрушение институтов продолжатся и при других президентах.

Согласно модели Голдстоуна, если государство ослабевает, элиты поляризованы, а в домашних хозяйствах дела идут скорее плохо, чем хорошо, возрастает риск политических конфликтов и нестабильности. Модель Голдстоуна позволяет отследить каждую из трех составляющих этой комбинации при помощи различных социально-экономических показателей. Анализ данных по США показал: на протяжении последних 30 лет ситуация по всем трем компонентам ухудшилась. Доля дохода богатейших 10% американцев росла, кроме того усиливалось и политическое влияние наиболее состоятельных граждан. В 2010 г. Верховный суд разрешил так называемые суперпаки, сняв ограничения на финансирование политической деятельности для корпораций. Масла в огонь также подлило решение Верховного суда в деле Маккатчеон против Федеральной избирательной комиссии, которое отменило «лимиты совокупных взносов» со стороны частных лиц в пользу партий и федеральных кандидатов. Тем самым, согласно выводам Голдстоуна, суд позволил богатейшим людям легче конвертировать экономический капитал в политический. Баланс сил изменился: богатые получили преимущества, остальные скорее потеряли свои позиции. 

Американская политика, пишет Голдстоун, превратилась в странное нечто. С одной стороны, сверхбогатые американцы решили убедить “синих воротничков”, что все его беды исходят от меньшинств, мигрантов, либеральных элит, профессуры и экспертов, которые заперлись в башне из слоновой кости. И все они - враги рабочего класса, которые ненавидят его и хотят отобрать то немногое, что есть.

С другой же, либеральные элиты, пожалуй, действительно заперлись в башне из слоновой кости. Их почему-то не заинтересовали опиоидный кризис, бездомность, упадок городов, распад профсоюзов, снижение социальной мобильности, как и стагнация реальных зарплат, в конце концов. Зато очень волновали глобализация, геополитика, экология, и естественно проблемы меньшинств и мигрантов. Как результат, отмечает Голдстоун, политика обеих сторон приводила к недоверию к государству и институтам, к правительству, к любого рода экспертам, в которых и самый простой американец часто воспринимал в качестве либо некомпетентных, либо коррумпированных.

Сейчас США столкнулись с рекордными политической поляризацией и недоверием к государству, продолжает Голдстоун, и если эта тенденция сохранится, то и через четыре года президентские выборы могут пройти в такой же напряженной ситуации, американским политическим лидерам будет все сложнее руководить, а граждане страны будут с недоверием и страхом смотреть на полицию и своих соседей. Вероятность такого сценария социолог оценивал как 60 к 40.

Короче, битва на выборах в США - это битва за более низкий антирейтинг.

Сценарий повторился.

Опять.

🇺🇸 Разница в фокусе кандидатов в президенты во внешней политике

#nlp #berttopic

@c0ldness

Завтра пресс-конференция по ставке. Постараюсь задать такие вопросы.

1. В статье Нила Уолеса и Томаса Сарджента "Неприятная монетарная арифметика" содержится идея в том, что ЦБ в долгосрочном периоде не имеет контроля над инфляцией, если его не поддерживают фискальные органы: в условиях отсутствия координации монетарного и фискального органа, попытки ЦБ снизить инфляцию приведут, напротив, к её росту.

Ключевой канал - замкнутый круг роста ставки и стоимости госдолга.

Как это работает? Процитирую врезку из статьи на Econs:

Денежно-кредитная и налогово-бюджетная политика неразрывно связаны через баланс государственного бюджета: так, процентная политика влияет на стоимость обслуживания госдолга. Если стоимость обслуживания госдолга растет, для его финансирования у правительства есть два основных способа: 1) повысить налоги и/или сократить расходы, то есть увеличить доходную часть и тем самым сократить первичный дефицит (дефицит до уплаты процентов по госдолгу); 2) выпустить новый долг, чтобы таким образом расплатиться со старым.

Центральный банк на этот выбор не влияет. Однако при выборе второго варианта повышение центробанком ставки чисто арифметически ведет к росту стоимости долга, для финансирования которого выпускается новый долг, и т.д.: получается замкнутый круг, в котором повышение ставки для снижения инфляции, вызванной наращиванием номинального госдолга, ведет только к ускорению выпуска госдолга и тем самым к еще более высокой инфляции.

В общем, считает ли Банк России, что такой риск для российской экономики в рамках текущих условий является существенным (на мой взгляд, да, риск существенный, он себя проявляет, начиная с 2023 года, но явно не в острой форме, потому рост расходов во многом обусловлен и ростом доходов, в первую очередь ненефтегазовых, но напряженность значительная)?

Ну, и какие шаги со стороны фискальных властей ЦБ считает необходимым условием дезинфляции?

2. Традиционно считается, что внешние шоки инфляции - это разовое возмущение, а их воздействие на экономику скоротечно. Однако, не считает ли Банк России, что такие шоки для России трансформировались в постоянно-действающий фактор в силу ужесточения санкций, включая вторичные? Если да, есть ли у ЦБ предложения по смягчению трансакционных издержек в сложившихся условиях?

3. В свежем ОНДКП приводятся данные, что процентные издержки в среднем составляют 5% в структуре издержек компаний. Как именно были получены эти оценки? И не считаете ли вы, что нужно здесь говорить не об издержках, а о маржинальности, которая в силу роста процентных ставок может сильно сокращаться?

Постараюсь все три вопроса задать.

Вопрос 1 в мемах

https://t.me/unexpectedvalue/352

Вашего Баженова и там и тут показывают

Задал 2 из 3 вопросов. Посчитал, что вопрос о шоках предложения уже был отвечен на пресс-конференции. Ответы в видео.

1. Ключевая ставка и госдолг.

В целом, понятная позиция, но мне кажется, что все же риски фискального доминирования недооценены. Но и переоценивать их явно не стоит: они точно уже реализовались, в противном случае инфляцию удалось бы сбить раньше, но в моменте речь скорее идет о +2-3 п.п. инфляции. Ожидать, что инфляция совсем выйдет из-под контроля, не стоит. Но и считать, мол, ключ работает так, как надо - это перебор, на мой взгляд: эффективность ключа явно ниже, динамическая несогласованность реализовалась, но в плане ограниченных возможностей ДКП над инфляцией, а не отсутствия воздействия ДКП на инфляцию.

2. Процентные издержки и маржинальность.

Сам я не считаю, что сжатие маржинальности - это существенный проинфляционный фактор (надо обладать достаточной властью, чтобы повысить цены, отыграв сжатие маржи, а такой властью обладают далеко не все компании + не забываем про эластичность спроса). Тем не менее, мне хотелось прояснить позицию ЦБ в этом плане. Кажется, моим вопросом этого удалось добиться. Улыбнули рассуждения Эльвиры Сахипзадовны, что эффективные компании не снижали цены, когда процентные издержки падали, а маржинальность росла, что позволило им накопить "жирок" - можно пережить и рост таких издержек. И в чистом виде - это нормальный аргумент, но мне кажется, что мы здесь идеализируем рыночные структуры экономики России, где часто большую устойчивость могут иметь не столько эффективные компании (хотя и такое нередко бывает), сколько те, которые в силу масштаба (не факт, что оптимального) имеют существенный запас прочности. Часто такими компаниями являются доминирующие игроки, образовавшиеся не столько по рыночным причинам, сколько по причинам, связанным с близостью к государству.

Поясню.

В похожей манере некогда на такие же вопросы, но касательно розичных цен на бензин в условиях, когда оптовые подошли к ним вплотную, отвечал экс заместитель руководителя ФАС России Анатолий Голомолзин. И что-то мне подсказывает, что многие ВИНК, накопившие "жирок" - это часто (но не всегда) не про эффективность, а как раз-таки про близость к государству.

Многие мои подписчики знают, что я не самый большой поклонник поведенческой экономики. Некоторые авторы так и вообще вызывают у меня аллергию, в частности - Нобелевский лауреат Ричард Талер. Особенно мне не понравилась его книга "Новая поведенческая экономика", где нобелиат будто бы сознательно воспроизводит многие мифы о мейнстриме экономической науки. Кроме того поведенческая экономика грешит тем, что ряд экспериментов не проходят проверку временем (из последнего, что мне встречалось - статья, где не подтверждается гипотеза поведенческой экономики о том, что курс микроэкономики для бакалавров делает студентов эгоистичнее).

Тем не менее, мой скепсис не означает, что поведенческая экономика - это бессмысленная дисциплина. Тут скорее такая же история, как и в случае с мейнстримом: дело не в самой диспилине, а в том, как именно её результаты любят преподносить и понимают ли вообще методологические ограничения. Тот же наджинг Талера - по крайней мере интересная концепция, о которой я думаю, например, в контексте перехода с солидарной пенсионной системы на солидарно-накопительную (о чем даже рассказывал в соответствующем ролике, правда сам ролик можно было бы и апдейтнуть и заново выпустить).

К слову, вот здесь экономист из Университета Тренто (Италия) Алексей Управителев достаточно грамотно и простым языком рассказывает о результатах, добытых поведенческой экономикой.

Я опять же не со всем согласен (в частности, с соображениями о максимазации прибыли, ведь в наиболее общем смысле агенты заняты оптимизацией, которая может предполагать различные цели и целивые функции, как и ограничения), а некоторые соображения Алексея могут показаться банальными, но здесь скорее проблема тех вопросов, которые ему задают. В целом, мне очень понравился блок про Ариэли, где как раз подчеркивается, что далеко не все результаты поведенческой экономики являются надежными. Еще мне нравится акцент на том, что является как раз более надежным - в частности тот же наджинг (правда, здесь тоже есть нюансы, в частности, далеко не каждый наджинг проходит проверку временем). Ну и, кажется, что у нас про наджинг отлично знают, просто пользуются им интересным образом. Например, в качестве оптимизации налоговых поступлений (писал об этом здесь).

Интересны еще и рассуждения о том, насколько вообще рационально брать кредиты. Я согласен с тем, что сами по себе кредиты не явлются чем-то недопустимым. Напротив, они помогают сглаживать потребление в непростой ситуации. Ключевой вопрос здесь - понимание устойчивости долга заемщиком (кстати, у меня был про это ролик). В общем, почитайте, материал для вхождения в тему - хороший.

Ну и немного критики. Даже не критики, а скорее общих соображений о месте поведенческой экономики в системе дисциплин экономической науки. Уэйд Хэндс в статье "Нормативная теория рационального выбора: прошлое, настоящее и будущее" описывает теорию рационального выбора в качестве нормативной теории. И я с этой идеей согласен. Вот по каким причинам.

Поведенческая экономика отвергает теорию рационального выбора в позитивном смысле, но при этом вполне себе принимает в качестве нормативного идеала. Поведенческие аномалии, счёт которых перевалил за сотню, представляют собой своеобразные микроэкономические клинья, искажающие структуру оптимального решения. Дальше уже следует политика Nudge, которая становится аналогом экономической политики, проводимой на макроуровне.

Поведенческие основания микроэкономики находят свое место и в макро. Известны модели с гетерогенными агентами, в которые мошут включаться поведенческие аномалии. Выходит, что в действительности поведенческая экономика, как утверждают некоторые её комментаторы, не вносит раскол в экономическую теорию, вновь разделяя микро и макро, а скорее, напротив, она завершает своеобразный цикл объединения этих разделов, внося сущностные корректировки в микроэкономические основания. Несмотря на эмпирический поворот, который позволяет исследовать экономику ad hoc во всем её многообразии, рынки per se становится определенного рода нормативным идеалом. Теория, таким образом, никуда не исчезает, а скорее получает совсем иную роль. Роль нормативного компаса.

Короче говоря, как это обычно бывает, если понимать ограничения дисциплины и правильно применять ее результаты, получается полезная синергия, а не попытка в очередной раз забыть все на свете и заново строить здание экономической науки.

Wildberries и травма 90-ми

Я не буду пересказывать драму развода имени WB, это за меня сделали здесь. Я хочу написать о другом. Естественно, такие события сразу же активизируют разговоры про новые 90-е (например, об этом пишет иноагент Осетинская). И мне кажутся эти разговоры пустыми. Нет абсолютно никакого смысла в таком сравнении. Ведь что такое 90-е?

Если коротко, 90-е – это про фундаментальную слабость государства, которое попросту не может обеспечить даже минимальную законность. И речь не столько про ОПГ, Солнцевских, Медведковских и прочих товарищей с автоматами на мерсах, а про банальную возможность договориться, принять взвешенное стратегическое решение и даже просто собрать налоги для нормального функционирования государственного аппарата. Если вы хотите слоган 90-х в части дееспособности государства, то он будет звучать очень просто: “Пожалуйста, заплатите налоги”.

Конечно, в таких условиях у вас и неконтролируемый передел собственности будет, и преступность расцветёт буйным цветом, и старики побираются, и учителя с шахтерами бастуют и много чего еще. Сейчас ситуация другая. Фундаментально.

Дееспособность государства кратно выше. Да, коррупция. Да, это не тот уровень, который вы в самых страшных снах себе можете представить, воображая тоталитарное общество. Это даже не Китай. И это не дееспособная либеральная демократия с мощными институтами, которые устойчивы ко многим шокам. Но это и совсем не 90-е. Бюрократия и правительство в современной России, несмотря на подверженность коррупции, преимущественно представляет собой достаточно слаженный и работоспособный механизм. У некоторых ответвлений власти есть даже выраженная операционная самостоятельность. Речь, конечно, преимущественно про экономику. Да, стратегические решения принимаются на другом уровне, но вот российская бюрократическая система умеет эти решения принять и переработать во что-то более-менее работоспособное. Налогов собирается много, налоговая система диверсифицирована лучше, чем у многих сырьевых держав, социальные обязательства выполняются (какими бы незначительными они вам не казались). При этом риски уйти в тильт вполне осознаются. И для этого принимаются меры и вводятся системы, которые помогают оставаться на плаву, несмотря на существенные внешние ограничения.

Я еще в 2020 говорил. И снова повторюсь: мы имеем дело с умной автократией. И если вы хотите ей оппонировать, хотя бы примите факт, что ваш оппонент - не такой уж и дурак. Стабильность, о которой так много шутят - это никакая не шутка. И это важная несущая конструкция системы. Можно приводить в пример показатели, можно и нужно говорить об имеющихся проблемах, местами страшных. Но нужно принять простой факт: поддерживать на плаву систему научились. И во многом - это буквально выученные уроки 90-х. Чему не научились, так это модернизировать систему сугубо в интересах общества, но это, как мне кажется не столько баг, сколько фича. Впрочем, давление внешних обстоятельств это может как-то поменять, но пока судить об этом, безусловно, рано.

Что же касается "нового передела собственности", то тут бесконтрольных процессов особо то и нет. Напротив, эти процессы плоть от плоти - часть системы, где уже ключевые решения принимают не на местах люди с автоматами, а, например, Генпрокуратура. И уже не бандиты пользуются слабостью государства, а государство пользуется слабостью конфликтующих собствеников. Все примеры той самой "реприватизации" - это про "воспользуемся бардаком и конфликтом, раздав кнута и пряников тем, кто этого с нашей точки зрения заслуживает". Конечно, развод Wildberries - это то, что из общей колеи будто бы выбивается. Но на деле - нет.

Дееспособность государства выросла, появилось законодательное поле как для обслуживания рынка, так и решения корпоративных конфликтов, но вот Права у нас завезли маловато. Многие корпоративные конфликты разрешаются вполне в правовом поле (можно немного почитать здесь), но при этом желательно, чтобы к этим конфликтам не привлекалось внимание государства - то бишь решайте тихо и желательно досудебно. И это же явный контраст с 90-ми: когда дело совсем не в том, что отжимают на местах, а в том, что этим процессом вполне себе в явном виде "руководят" наверху. И это, конечно, не про беспредел на улицах и вечную игру "хищник-жертва", это именно что про дефицит права, который часто наблюдается в автократиях.

Травма 90-х не дает нам самим выбраться из этой ловушки. Мы часто по-прежнему мыслим себя в контексте "девяностых". Так мыслят себя и ключевые участники развода WB. И точно так же мыслят себя представители российской оппозиции заграницей. И это не только глупо, но и вредно. Так никакого права не появится еще очень долго. Мы будто бы сами себя вписали в матрицу девяностых и не можем из нее вылезти. Если о чем нам и надо думать, так это про этот самый дефицит права. И как нам его преодолеть. Пора уже проснуться и не писать бред про новые 90-е, а главное - самим не воспроизводить эти паттерны. Ведь перед нами совсем другая реальность. Давно уже пора выпить красную таблетку.

Тем более, что заделы уже есть. Если в 90-е явно доминировали практики бандидтского права сильного, то сегодня по большей части люди живут уже совсем по другим правилам и способны многое решать совсем иным, ненасильственным образом. К сожалению, не все. И это лишь укрепляет главный источник внеправовых решений - автократию.

Уверен, что Виктор сам даст ответ на этот вопрос (какие способы ММТ считает более эффективными для управления инфляцией, чем денежная политика), но насколько мне известно, там все крутится вокруг следующего блока идей:

1. Государства, которые эмитируют суверенную валюту, не могут оказаться неплатежеспособными.

2. Государство, частный сектор и иностранный сектор связаны друг с другом как сообщающиеся сосуды; дефицит госсектора есть профицит частного, и наоборот (тривиальное макротождество, на самом деле, которое ММТ интересным образом трактует).

3. Риск инфляции — единственный ограничитель расходов государства.

4. Налоги нужны не для финансирования расходов, а для гашения инфляции и ликвидации неравенства.

5. Надо балансировать экономику, а не бюджет.

Там часто в дополнение идут разные штуки вроде твердых цен и зарплат в рамках реализации программы гарантированной занятости, но это, во-первых, нюансы, во-вторых, я знаю, что не все подобные предложения поддерживаются всем ММТ-сообществом.

Теперь по сути.

Вопрос суверенности валюты очень сложный. Когда доходит до дела, оказывается, что там требуется полный суверенитет, включая сырьевой, читай энергетический, и продовольственный. Да и в целом, структурные проблемы оказываются важными, и вообще желателен сложный экспорт. Получается, что с высокой вероятностью полным валютным суверенитетом обладают считанные страны, но да ладно.

Нас все же интересует инфляция и способы управляения инфляцией. ММТ, насколько мне известно, считает, что фискальная (или налогово-бюджетная) политика является более эффективным инструментом борьбы с инфляцией. Сложно спорить с тем, что снижение бюджетных расходов в условиях, когда инфляция провоцируется стороной спроса, выступает дезинфляционным фактором. Но это же тривиальное рассуждение. Если инфляция вызвана повышенным уровнем расходов, надо просто срезать эти расходы.

Но ведь фактически здесь у нас проблема лежит в политэкономической плоскости. Бюджетные расходы не любят резать. И собственно идея независимого ЦБ в том, чтобы как раз сбалансировать ситуацию, принудив правительство тратить меньше, в том числе за счет роста стоимости госдолга. Обычно правительства тем более дисциплинированы, чем более независим ЦБ. Впрочем, как и всегда, есть свои нюансы и порой, если правительству надо, оно продолжит делать то, что делало раньше, несмотря на ставки (ого, мы живем в этом таймлайне).

Окей, если "резать расходы" - это сложная история, возможно есть другие инструменты? Насколько мне известно, в качестве меры торможения спроса, ММТ предлагает налоговые меры. Но и здесь есть свои трудности. Ввести новые налоги, как и пересмотреть государственные расходы - это не такая уж и быстрая история. Такие штуки - это по крайней мере чисто процедурно более длительный процесс, что лишает нас оперативной реакции. Ну, чтобы увеличить те же налоги или пересмотреть план расходов, нужен законопроект, он (в том числе и в России) должен быть принят комитетом по налогам, потом пройти чтения в парламенте и затем быть подписан, а еще он заработает не сразу. Если вводить новые налоги, чтобы через них изымать "излишки" спроса сразу же, мы попросту погрузим экономику в постоянный стресс в силу очень выосокой неопределенности, что ставит, на мой взгляд, еще больший крест на длинных проектах, чем периоды высоких ставок. Ну и просто представьте мир, где именно налогово-бюджетная политика становится тем, что регулирует инфляцией. Это мир очень больших полномочий правительства.

Кроме того, регулирование инфляции налогами затрудняется так называемым «эффектом Оливера-Танзи». Дело в том, что экономические агенты могут вполне сознательно затягивать налоговые платежи в условиях повышения уровня инфляции. Ведь за время «затяжки» происходит обесценивание денег, в результате которого выигрывает налогоплательщик. И лаги налогово-бюджетной политики только увеличатся, а результат мы можем так и не получить.