Собственно говоря, поэтому национализм зачастую и доводит до язычества, так как националисту нужно обосновывать свою заявку на примордиальную уникальность поиском каких-то уникальных священных рощ и их уникальных духов. При этом ещё нужно отвергнуть язык цивилизационно-литургический — арабский, греческий, латынь. Это, конечно, выглядит потешно, когда в том или ином языке добрая половина абстрактных терминов заимствована из соответствующего цивилизационного языка.

Интересно было бы проследить, в какой степени академический интерес к конкретным языкам и народам Северной Евразии бывает обусловлен удачным брендированием, вводящим эти народы в мир поп-культуры. Любопытен здесь случай марийцев как "последних язычников Европы".

Как я полагал в пору своей наивности, всем в академическом мире очевидно, что этот ярлык — продукт совместного творчества национальной интеллигенции и заезжих журналистов, стремящихся сенсационализировать в общем-то довольно тривиальный (на фоне окружающих культур) материал. Нельзя же настолько не задумываться о значении слов "последние" и "язычники"?

О том, что можно, напомнила мне вышедшая недавно статья американского коллеги (автора уже многих публикаций по марийской этимологии), в первом же предложении которой ровно это и сказано - мол, марийцы считаются последним в Европе народом с непрерывной языческой традицией. И я бы подумал, что это изолированный пример, но обнаруживается и целая глава со схожим посылом от респектабельного московского религиоведа в коллективной монографии о европейском (нео)язычестве. Впрочем, определение "последний языческий народ" снабжено здесь знаком вопроса, да и многие другие формулировки достаточно осторожны, но затем следует удивительное: "Если сравнить марийцев с соседями (коми, мордвой, чувашами, удмуртами, бесермянами, волжскими татарами и башкирами), то становится ясно, что марийская духовная культура более архаична".

На чём могут быть основаны такие представления? Да ни на чём, кроме common misconception, удачно внедрённого рекламного клише, которое не подвергается сомнениям. Чтобы ставить его под сомнение, нужно понимать культурный контекст изучаемых народов, а с пониманием контекстов в гуманитарной науке XXI века большие проблемы.

Что такого особенно "языческого" и особенно "архаичного" в марийской народной религии, если ее сравнить, скажем, с соседней чувашской? Содержательно древнейший пласт составляют здесь довольно типичные для урало-алтайской зоны представления (ср. хотя бы имя марийского бога Юмо, которое этимологически тождественно финскому ilma 'воздух', и чувашское Турӑ, тождественное древнетюркскому божественному небу Тенгри), а новейшие пласты формировались под мощным влиянием народного ислама и затем народного христианства. В части разговоров об особой древности марийской веры довольно показательно, что подавляющая часть её терминологии заимствована из татарского и — в особенности — из чувашского языка. В.В. Напольских в свое время обращал в печати внимание на ироничность того факта, что название жреца в "древнем и самобытном марийском язычестве" — это просто заимствованное из татарского слово "старик" (карт).

Да и с точки зрения бытования судьба марийской народной религии едва ли выглядит уникальной на фоне той же чувашской. В обоих случаях имела место в общем малоуспешная политика прямолинейного выкорчевывания "язычества" в царское время, значительно более успешная борьба с "религиозными предрассудками" в советскую эпоху и всплеск интереса к теме – но уже в значительной степени в рамках интеллигентского неоязыческого движения – в постсоветские годы. Можно было бы подумать, что стереотип о "последних язычниках" проистекает из исключительной популярности "языческих" практик у современных марийцев, но ведь и такая оценка, мягко говоря, натянута (социологию по теме можно найти в этой монографии).

Далеко идущих выводов не будет — это просто история о том, что в низкоконкурентных областях, каковой является академическое изучение неиндоевропейских народов Северной Евразии, частью как бы common knowledge с лёгкостью могут оказаться не только такие "факты", которые устарели лет эдак на 50, но и такие, которые были придуманы на коленке уже в последние десятилетия.