Как и обещал, моя новая колонка в Forbes.

И вот на фоне текущего административного безумия, угрожающего отрасли в целом, начинают происходить события, которые не вписываются в обыденные рамки. 15 и 16 ноября «Роснефть» не отгружала топливо на биржу. Учитывая, что компания Игоря Сечина является основным поставщиком нефтепродуктов в России, рынок стал готовиться к худшему. В четверг спрос превышал предложение в 6-7 раз, а в пятницу, несмотря на возросший (за исключением зимнего дизельного топлива) объем со стороны продавцов, покупатели скупали нефтепродукты столь активно, что в среднем биржевые цены выросли на 2%. И это в условиях, когда внутренний рынок предпочтительнее экспортной альтернативы на 3000 рублей/тонна!

При этом с мелкооптовых базисов «Роснефти» товар отгружают неохотно и весьма ограничено. В Самарской области зимнее дизельное топливо в мелком опте не продают вообще, по АИ-92 и АИ-95 выставлен норматив в 20 тонн. В Амурской области заявки по зимнему дизелю исполняются на 50%, а АИ-92 и АИ-95 сторонним организациям не отгружают. В Калужской области заявки принимают и тут же отклоняют. Аналогичную ситуацию можно наблюдать и в других регионах. А Сибирь и Дальний Восток уже стали своего рода маркером ухудшения ситуации на рынке в целом.

Конечно, ничего удивительного в этом нет. С одной стороны, попытки правительства обуздать цены «дедовскими» методами ни к чему, кроме дефицитов и открытия «сезона охоты» на нефтепродукты привести и не могут, а с другой, пришла пора пожинать плоды собственной политики в отношении централизации отрасли. Логика правительства проста и понятна: меньше компаний — проще договориться. Вот только здесь присутствует и оборотная сторона медали: меньше компаний — больше рисков.

В самом деле, отрасль совсем не устойчива к рискам потерь от действий доминирующего игрока: решение «Роснефти» показать, кто в доме хозяин, может дорого обойтись и правительству, и отрасли в целом, и, конечно, автолюбителю. Правительство в очередной раз будет вынуждено придумывать новые меры выхода из кризиса, но в условиях отсутствия хоть какого-нибудь доверия со стороны рынка. Независимый сектор ждут банкротства и сжатия, а потребителя — дефицит и ценовые скачки.

Со временем, уже запущенная нефтяным гигантом история войдет в учебники по экономической теории и теории общественного выбора, как характерный кейс поведения доминирующего игрока в условиях коррумпированного государства. Для будущих политиков это будет отличным примером того, как делать не стоит. А настоящим стоит уже научиться не наступать на одни и те же грабли.

Пост по дружбе (не реклама).

Мой хороший друг Вадим Политиков проводит 8 декабря в 20:00 лекцию "Россия и США: история потерянной дружбы" в баре "Гарцующий Дредноут".

Страница ивента.

Если хотите предварительно ознакомиться с манерой и подачей лекционного материала Вадима, смотрите видео одного из предыдущих выступлений.

В общем, мы тут с Мишей Чичковым поговорили про хайп-проекты. Ничего серьёзного, так дружеская беседа, почему нужно быть внимательным, когда хотите куда-нибудь вложить деньги. Особенно, если Вам предлагают 147% доходности в месяц. Особенно, если Вы очень хотите разбогатеть, но не знаете с чего начать, а в глазах уже доллары скачут, как у дяди Скруджа.

Кстати, подписывайтесь на канал Финграм на YouTube и в телеграм.

Приятного просмотра!

В последнее время я много говорю на камеру, много пишу (но, увы, не в канал!) и читаю продвинутую экономическую литературу. Делюсь с вами разговором с Мишей Шуляевым, который ведёт проект ЛПР "Свободные люди". Разговор про налоги, гражданское общество, образование и топливо.

Приятного просмотра!

Я не думал, что мы будем говорить про образование, поэтому более внятно напишу о том, что я имел ввиду, когда говорил про преподавание экономики. Конечно, в том, что я сейчас напишу есть значительная доля правды и относительно некоторых зарубежных преподавателей и авторов, но ключевое здесь слово "некоторых". Итак, обо всем по порядку.

Как известно, сторонники мейнстрима, которых принято представлять в образе адептов «...святой троицы жадности, равновесия и рациональности» , непрестанно поклоняющихся идолу homo oeconomicus в башне из слоновой кости, являются самой влиятельной и одновременно одной из наиболее критикуемых академических субгрупп в глобальном экономическом сообществе. В этом контексте мне и моему коллеге Александру Мальцеву небезынтересно было выяснить, насколько велика доля представителей «основного русла» в структуре Российского академического сообщества экономистов (РАСЭ) и разделяют ли отечественные исследователи популярную идею о кризисном состоянии экономической теории.

Наши исследования показали, что лишь 25,7% респондентов ощущают себя частью мейнстрима экономической науки, а удельный вес специалистов, однозначно не идентифицирующих себя с «основным течением», оказался в 1,5 раза больше – 39,6%. Для сравнения: в США удельный вес исследователей, работающих в гетеродоксальной традиции (т.е. немейнстримной), не достигает и 7% от суммарного числа всех экономистов. При этом 34,7% членов РАСЭ не принадлежат ни к мейнстримному, ни к гетеродоксальному направлению экономической теории. Я бы их записал в эклектики, которые вряд ли вообще озабочены какими-либо сложными экономическими проблемами, но итог в любом случае однозначен: Россия одна из самых гетеродоксальных стран.

Ничего не имею против гетеродоксии. Сам себя отношу к гетеродоксам (правда, с устойчивым уклоном в ортодоксию), но гетеродоксия гетеродоксии рознь. Поясню свою мысль.

Есть гетеродоксы уровня Питера Бёттке, Питера Лисона, Кристофера Койна, Брюса Колдуэлла, Вернона Смита (чудит, правда, на старости лет), которые прекрасно владеют инструментарием мейнстрима и в целом действительно разбираются в том, о чем говорят. У них и цитируемость, и награды, и должности. Их уважают и к их идеям прислушиваются мейнстримные экономисты.

А есть гетеродоксы навроде Ганса-Германна Хоппе, Хесуса Уэрта де Сото, Уолтера Блока, одного известного автора нашумевшего бестселлера, тучи марксистских политэкономов из российских ВУЗов, разного рода возвращателей традиций исторической школы (не путать с клиодинамикой и настоящей экономической историей), которые очень любят критиковать то, в чем они не разбираются, и постоянно вопят о том, что их де не замечают и не слушают закостеневшие мейнстримщики.

Сначала напомню, что некогда гетеродоксальная поведенческая экономика на сегодняшний день уже часть мейнстрима. Серьезно, откройте страницы 8 и 9 одного из лучших учебников продвинутой микроэкономики А. Мас-Колелла, М. Уинстона и Д. Грина (обычно просто говорят - MWG) и посмотрите, что те самые мудрецы, запершиеся в башне из слоновой кости, ссылаются на работы Д. Канемана и А. Тверски и прекрасно осознают ограниченность модели рационального выбора, специально оговариваривая нюансы, выявленные поведенческими экономистами. А все почему? А потому что данные авторы стремились говорить на экономическом языке, прекрасно понимая то, что они критикуют (с некоторыми оговорками, конечно, но это не суть настоящего поста).

Откройте книгу П. Лисона "WTF?! An Economic Tour of the Weird", что вы там обнаружите? Приложение для нёрдов, где на языке экономической науки (теория игр и микроэкономика) смоделированы все те положения, которые ранее изложены популярно. Почитайте комментарии Б. Колдуэлла к книгам Хайека, где он разбирает большую часть критики его работ и отвечает на неё, понимая, о чем в конечном итоге идет речь.

А что у нас со второй группой "гетеродоксов"? Ошибка на ошибке и ошибкой погоняется. В небезызвестном бестселлере есть такой пассаж: "Если вы зарабатываете 500 000 рублей в год, вас могут повысить в должности и доход будет 600 000, то при плоской ставке в 10 % вам это выгодно. А при прогрессивной ставке может привести к тому, что вы будете получать меньше, чем до повышения. До повышения в должности вы получали чистыми 450 000 рублей, а после будете иметь только 420 000. Очевидно, это приведет к снижению эффективности труда и к тому, что будет выгоднее работать меньше, а больше средств получать за счет перераспределения через бюджет".

И что здесь не так? А то, что автор не понимает принципы прогрессивной шкалы налогооблажения (здесь я её не собираюсь оценивать, я лишь подчеркиваю ошибочность такой критики). Потому что прогрессивные системы работают не так. В данном примере предполагается, что если индивид зарабатывает 500 000 рублей, то он платит 50 000 рублей налогов (ставка 10%), а если 600 000 рублей, то 180 000 рублей налог (ставка 30%). Вот только в реальной системе прогрессивного налогообложения повышенной ставкой облагалась бы сумма свыше 500 000 рублей, а чистый заработок индивида составил бы все 520 000 рублей. Я ухожу от акцента на чрезмерной абстрактности этого примера, обычно ставки такой чрезвычайный шаг не делают, но даже этот пример попросту некорректен.

Далее, мне в личку еще один гетеродокс-марксист скинул свою книгу про теорию денег, где утверждает, что никто, кроме Ротбарда график спроса и предложения денег не рисовал. Сделаем по-простому: открываем учебник О. Бланшара по макроэкономике на странице 74 и что же мы там видим? Опа! График, где есть и спрос, и предложение денег, который, впрочем, отличается от того, что рисовал Ротбард.

Я привел лишь малую толику подобных примеров. Академик Некипелов, недавно презентовавший свой magnum opus, тоже, видимо, не слышал ничего, ничегошеньки про революцию рациональных ожиданий (впрочем, его в своё время неплохо забатлил К. Сонин). Глупостям профессуры аля Катасонов или Глазьев нет предела, а это все, друзья, академические экономисты.

Отсюда простые выводы:

1. Нет ничего удивительного, что многих гетеродоксов не воспринимают всерьез. Если критикуешь, знай, что ты вообще критикуешь.

2. Если профессура необразованна, откуда взяться образованным студентам и нормальному профессиональному сообществу? Откуда полноценные знания по экономике - наиболее свободно-ориентированной социальной дисциплины?

3. Читайте современные книжки, узнавайте, просвещайтесь, но относитесь ко всему критически.

P.S. Ротбард тоже тот еще "критик". Но, как мне кажется, его ошибки не от незнания и непрофессионализма. Это сознательное искажение в угоду идеологии, но об этом как-нибудь в следующий раз.

В общем, итоги года я ещё подведу, а пока посмотрите новогодний привет от "Независимого топливного союза"!

Поменьше налогов, побольше гражданской позиции и свободы нам в наступающем Новом году!

Я не люблю подводить итоги 31го. Всегда подвожу их в течение 1го января. Но настроение у меня сейчас в духе Happy Xmas by John Lennon.

Почему анархо-капитализм – несостоятельная концепция.

Мне представляется, что одна из основных проблем анкапов – это разрешение политических проблем при помощи инструментария, который для этого совершенно не годен. Перенесение таких терминов, как конкуренция и монополия, из экономического анализа в политико-правовой в конечном итоге и создает серьезные проблемы.

1. Рыночное взаимодействие по определению добровольно. Конкуренция продавца и конкуренция покупателя единовременны и понимаются, как конкуренция за оптимумы. Структура спроса и структура предложения - есть ничто иное, как все возможные оптимальные объемы спроса и предложения, являющиеся результатом выбора с учетом всех необходимых факторов (доход, цены субститутов и комплементов и проч.) и максимизирующие полезность и прибыль соответственно. В точке пересечения их интересов устанавливается частичное равновесие - единовременный оптимум покупателя и продавца. В данном случае, мы получаем подобный исход именно потому, что покупатель легко может ничего не покупать у продавца, а продавец не обязан ничего продавать, если условия сделки невыгодны хотя бы для одной из сторон. Конкуренция в данном случае – не внутри- или межвидовая борьба за ресурсы и условия размножения, которые могут и зачастую по факту приобретаются посредством принуждения и агрессии, а соревнование в эффективности использования средств, полученных в свою очередь в результате добровольного обмена.

2. Экономическая монополия ограничена спросом и его характеристиками. В конечном итоге, основная проблема экономической монополии – это аллокативная и производственная неэффективность (Х-неэффективность). В силу максимизирующего характера действий монополиста, в общем случае часть потребителей не смогут достичь оптимумов (если нет, например, ценовой дискриминации), в связи с чем образуется мертвый груз и потери от производственной неэффективности. Но здесь нет «принуждения» к обмену, нет отношений силы, потребитель, максимизирующее поведение которого не позволяет приобрести тот или иной уникальный товар монополиста, не будет совершать сделки в следствие несовпадения его рационального расчета со сложившимися условиями. В связи с чем, когда мы говорим о монополиях в экономическом смысле, мы понимаем их в контексте нарушения аллокативной и производственной эффективности, но ни в коем случае не в контексте силы и принуждения.

3. Если мы полагаем, что одна из сторон может навязать обмен другой, мы выходим из условия добровольности, потому как оптимум не будет достигаться принуждаемой стороной. В данном случае наше поле для обсуждения – «политическая власть», источники которой могут носить совершенно разный характер, но примечательным здесь будет именно что наличие отношений силы. Рассуждая в контексте конкурентного рынка насилия, мы подменяем понятия. Отношения силы, пусть и конкурентные, не укладываются в экономическое понятие конкуренции. Все это попросту потому, что в данном случае разговор идет вовсе не о средствах защиты, а об их применении, а, следовательно, так называемое ЧВК может принудить к обмену потребителя этих услуг. Положение, согласно которому ЧВК так действовать не будут, достаточно наивны: максимизация дохода в данном случае достигается как раз-таки за счет принуждения к обмену. Возражения в духе «собственник в силе защититься сам» не учитывают банального факта, что в рамках силового противостояния ключевой аспект – это организация, а не наличие сходного по убойной силе вооружения. Более интересным является возражение, согласно которому ЧВК будут предлагать лучшие условия тем, кто нуждается в защите, а силовые конфликты улаживать друг с другом. Действительно, основное поле конфликтов будут лежать в плоскости силовой борьбы между ЧВК, но при этом это никак не снимает проблемы принуждения к обмену. Если же рассуждать в контексте экстерриториальности, то здесь и вовсе возникает проблема многократного принуждения к обмену. Причем, возможен как случай многократного обложения, так и случай периодического максимизирующего обложения, существенным образом наносящего вред частной собственности. Важным аспектом также выступает неопределенность в контексте защищенности прав собственности, что значительным образом будет влиять на возможность построения экономических планов. Если же все наличные ЧВК связаны договорами, чётко определяющими юрисдикцию каждой, как и когда можно применять насилие и к кому апеллировать, то это являет собой конституционный порядок неотличимый от политического, и конкуренции на таком целиком связанным договорами «рынке» не будет, будет фактически единый картель, действующий скоординировано.

4. Монополия же в данном случае не создает аллокативной или производственной неэффективности, как в экономическом случае, а централизует сам по себе порядок применения средств насилия и упорядочивает отношения силы. Никто не спорит с тем, что государство может быть весьма эффективным убийцей и осуществлять произвол. Тем не менее, если мы говорим о нормативной модели государства, которое я бы с подачи одного моего знакомого называл бы полисом, как сам порядок применения насилия, так и случаи, в которых оно необходимо должно быть применено, ограничены такими институциями, как публичность, система сдержек и противовесов, право и общественный контроль. И в данном контексте монополия будет обеспечивать функционирование расширенного порядка, права собственности (в терминологии Норта порядка открытого доступа) намного более эффективно, несмотря на то, что и здесь возникает принуждение к обмену, но куда в меньшей степени проявляет себя неопределенность, а, следовательно, и повышается возможность общественного контроля.

Таким образом, анархо-капитализм исходит из экономической трактовки понятий конкуренция и монополия, но при этом переносит эти понятия в те сферы, где это попросту неуместно. А по сему он логически несостоятелен.

P.S. Если все же попытаться экономизировать данный анализ, наш нормативный «полис» чем-то напоминает историю с естественными монополиями: тут Вам и субаддитивность (производство некоторого определенного продукта с помощью n производителей обусловливает более высокие издержки, чем в случае изготовления данной продукции одним агентом) - необходимое условия для признания монополии «естественной», и высокие барьеры входа на рынок – достаточное условие. Основной вопрос – степень общественного контроля.

Для тех, кому неудобно читать мои рассуждения в двух постах, создал копию в Medium.

К моему последнему посту поступает много комментариев. На все ответить очень сложно, поэтому я сгруппирую вопросы и напишу отдельный пост.

Ну, а пока можно посмотреть первый выпуск furydigest - дайджест наиболее важных новостей на российском топливном рынке.

Кстати, подписывайтесь на канал @furydrops. Там я пишу про топливный рынок России.

Чуть позже (но сегодня!) выложу текст о теории игр, где частично разбираю критику ролика Миши Светова про коммунизм от Вестника Бури. А пока посмотрите мой новый ролик в рамках проекта @furydrops. В нем на примере ОАЭ я рассказываю, почему нельзя выбраться из ресурсного проклятия, эксплуатируя природные ресурсы по полной, да еще и субсидируя потребление, которое начнет в результате опережать доходы.

Предупреждаю: во время просмотра ролика может возникнуть чрезвычайное желание поехать на море.

Как и обещал, написал очень длинный текст про теорию игр и дилемму заключенного. Прошу прощения, что выкладываю сейчас, а не вчера. Виноваты два "В": встреча и Венесуэла.

Собственно.

Смешнее «самой смешной шутки в мире», скетч о которой придумала комик-группа «Монти Пайтон», является только ситуация, когда один блогер, ни черта не понимающий в теории игр, начинает попрекать незнанием теории игр другого мало что понимающего в теории игр блогера.

В связи с событиями в Венесуэле в рамках проекта @furydrops решили рассказать о том, до чего доводит ресурсное проклятие, обильно сдобренное "социализмом XXI века".

Вообще, писать сценарии и снимать видео - дело не простое. Я и не заметил, как упустил еще одну важную особенность режима Чавеса-Мадуро: ограничение движений капитала. Теперь, я думаю, каждому станет ясно, что Венесуэла - это страна победившего коллективного Глазьева.

Приятного просмотра.